Часто масштабные проекты, польза которых для города вроде бы очевидна, остаются нереализованными. Что важнее — деньги, воля или идеология, — чтобы город продолжал развиваться, а проекты воплощались в жизнь? И какая роль отводится в градостроительном процессе горожанам? Об этом поговорили строители и эксперты на круглом столе «Фонтанки».
14.10.2021 13:121Печать
автор фото Михаил Огнев/«Фонтанка.ру»/архивПоделиться
— Одним из проектов, который так и остался на бумаге, я бы назвал первый небоскреб Петербурга — башню Петра Великого, которую хотели построить в устье Смоленки, — вспоминает генеральный директор СРО А «Объединение строителей СПб» Алексей Белоусов. — Тогда не было высотного регламента, но уже в то время вертолет вывешивал воздушный шар над устьем Смоленки, чтобы наблюдатели с фотоаппаратами с разных точек фиксировали — виден ли он оттуда. В итоге проект не состоялся, хотя небоскреб, возможно, мог бы стать первой постперестроечной строительной доминантой.
По словам Алексея Белоусова, чаще всего проекты упираются либо в отсутствие финансирования, либо в технические трудности, либо в те ограничения, которые накладывает город. Спикер напомнил, что башня «Газпрома» изначально должна была стоять на Охте, но в итоге градозащитники настояли, и проект перенесли в Лахту.
— И тут я соглашусь, что на первоначальном месте он слишком серьезно повлиял бы на исторические доминанты в этой части Петербурга, — подчеркнул спикер и вспомнил о втором проекте, потенциал которого до сих пор сохраняется — об Орловском тоннеле.
— В период, когда губернатором был Георгий Полтавченко, проект заморозили: вероятно, на тот момент не было финансирования, — пояснил Белоусов. — Уникальный 19-метровый щит, который был изготовлен и куплен в Германии, оказался невостребованным. А ведь опыт по одновременной прокладке двухуровневого тоннеля одним щитом мог бы стать серьезным прецедентом. К тому же этот инструмент мог бы найти применение и в других городах. По-прежнему уверен, что такая магистраль в Петербурге нужна.
Для того чтобы масштабный проект реализовался, необходимо совпадение нескольких факторов.
— В первую очередь, это большие деньги, конечно же, — перечислил коммерческий директор ГК «ПСК» Сергей Софронов. — Если говорить о проектах Газпрома, то понадобилась и масштабная пиар-кампания, чтобы этот проект был возможен, и поддержка на федеральном уровне. Эта башня дала большое развитие для Приморского района. Надеюсь, что за ней подтянется и инфраструктура.
Все то же самое прослеживается и в других проектах — Западном скоростном диаметре и новой широтной магистрали скоростного движения, которую только начинают строить, «Новой Голландии»: есть поддержка властей на федеральном и региональном уровне и большие деньги, привлекаемые в том числе в рамках государственно-частного партнерства.
— У нас все упирается не только в градостроительные ограничения, но и в финансовые возможности и поддержку власти, — подчеркнул Сергей Софронов. — И мы видим: чем выше уровень, на котором анонсирован проект, тем больше шансов у него быть реализованным.
— Денег всегда не хватает — это ограничивающий фактор, а в условиях дефицита всегда выбираются те проекты, которые кажутся наиболее актуальными и имеют экономическую отдачу, — прокомментировал директор проекта «Северная Долина» компании «Главстрой Санкт-Петербург» Дмитрий Калинин. — Тот же ЗСД имеет финансовую модель, которая предполагает возврат инвестиций. Сейчас началось сооружение ВСД — на него также есть и деньги, и политическая воля, и глобальная идея развития транспортной инфраструктуры Петербурга. Нужно выбирать проекты, не распыляя ограниченные средства.
— Выше назвали два фактора для успешного проекта — средства и воля. Но есть еще третий — профессиональная команда из заказчика и проектировщика, — отметил председатель Комитета по градостроительству и архитектуре Петербурга Владимир Григорьев. — В свою очередь, деньги — это специфическая категория. С одной стороны, их много, но тратятся они там, где принято решение о финансировании. А принимается оно, если это касается бюджетных средств, на основе обоснования разумности и необходимости их траты. Если проект коммерческий — то надо в конечном итоге увидеть их возврат или хотя бы возможную капитализацию.
Что касается тех проектов, которые были не реализованы, то, возможно, их время просто еще не пришло, считает Владимир Григорьев.
— Что касается Орловского тоннеля, сейчас не ощущается острая необходимость тратить бюджетные средства, — пояснил он. — Хотя этот проект выглядит нужным городу, он родился в те времена, когда не было Кольцевой автодороги и вантового моста — то есть соединения двух берегов во время судоходного сезона, — и поэтому тоннель казался единственно возможным решением. Сейчас же ситуация изменилась, а когда появится мост в створе Фаянсовой и Зольной улиц в рамках строительства ШВСД, то необходимость Орловского станет еще меньше.
Владимир Григорьев также вспомнил про давние планы о подземном торговом центре под площадью Восстания. По его словам, проект представляется малорентабельным, а для города — не слишком необходимым: даже разгрузив перекресток на площади Восстания, нельзя улучшить всю транспортную ситуацию в этом районе. В итоге при сопоставлении усилий и возможного результата проект и оказался не реализован.
Векторы движения
Из тех проектов, которые сегодня находятся на разных стадиях реализации, можно отметить парк «Тучков буян».
— Я вижу в создании парка у Тучкова буяна пример ответственного отношения властей к уникальному месту, ценность которого не измеряется выходом квадратных метров жилья или офисных площадей, — пояснил главный архитектор проекта, партнер Архитектурного бюро «Студия 44» Евгений Новосадюк. — Я люблю Петербург и считаю, что здесь у каждого места есть свое предназначение. Надо только все проанализировать и понять какое. В случае с Тучковым буяном это, безусловно, зеленое общественное пространство, которых недостает центру. Вложенные в это средства обернутся для города большими дивидендами — и не только имиджевыми.
Он отметил, что проект разрабатывался совместно с голландскими архитекторами, которые занимаются преобразованием Новой Голландии. Они привнесли понимание того, как работают общественные пространства в Европе. В команде были и урбанисты из Университета ИТМО — они строили математические модели, чтобы понять, как парк будет функционировать в будущем — в разное время года, при разных сценариях его использования.
Из того, что сейчас строится в городе, Евгений Новосадюк обратил внимание на проекты «Студии 44» рядом с ледоколом «Красин» на Васильевском острове и на территории «Петмола» как на примеры взвешенного понимания городской среды и продукта, который в ней возникает. Такие образцы нужны для выработки у инвесторов грамотных моделей редевелопмента.
Для компаний, которые ведут комплексную застройку, это понимание особенно важно, поскольку среда создается, по сути, с нуля.
— Компания «Главстрой Санкт-Петербург» реализует крупнейшие проекты комплексного освоения территорий даже в масштабах страны, — говорит Дмитрий Калинин. — И как петербуржец, и как девелопер я скажу, что сейчас мы считаем наиболее важным создание объектов социальной инфраструктуры: детских садов, школ, поликлиник. У нас большая программа, имеющая вес в рамках города, и мы видим, что сейчас и правительство города уделяет этому вопросу больше внимания — а значит, мы в тренде.
Среди наиболее важных проектов он отметил также дороги
— Транспортная инфраструктура меняет ландшафт и качество территорий, — пояснил Дмитрий Калинин. — Это скелет города, на который нанизываются другие слои инфраструктуры. Чтобы не было так, что «скелет» приходится встраивать потом, когда уже все построено, и нужны проекты комплексного освоения, которые сразу решают все вопросы.
Сергей Софронов, в свою очередь, отметил, что приоритетом в развитии транспортной инфраструктуры должен быть общественный транспорт:
— Благодаря ЗСД и другим новым магистралям машинам стало удобнее передвигаться по городу, но по-прежнему большое количество людей пользуется метро, которого нам катастрофически не хватает. Целые территории до сих пор остаются без метрополитена — например, такие районы, как Кудрово.
В качестве положительного тренда он назвал развитие платной парковки в центре города.
— На примере Москвы мы видим, что с вводом платной парковки скорость движения растет. Ну и не надо забывать, что город был построен, когда автомобилей вообще не существовало, поэтому центр не очень предназначен для автотранспорта.
Еще один важный проект, по словам Софронова, — это высокоскоростная магистраль между Москвой и Петербургом, которая улучшит связь между двумя городами.
— Наиболее важными для города, пожалуй, являются два направления развития, — говорит Алексей Белоусов. — Во-первых, это развитие транспортного скелета Петербурга, который катастрофически отстает и от темпов строительства новых районов, и от реновации старых. Поэтому любые варианты повышения транспортной доступности и пропускной способности трасс должны быть использованы.
Так, по словам Алексея Белоусова, забыта тема, которая активно обсуждалась в начале 2000-х, — легкорельсовый транспорт, который должен был связать районы города и стать надземным аналогом метро. «Это уменьшило бы потоки автомобилей, разгрузило метро и обошлось бы с точки зрения строительства дешевле, чем метро глубокого залегания», — пояснил он.
Второе направление развития — освоение подземного пространства.
— Как бы ни было трудно осваивать его по причине хлипких грунтов, сложных коммуникаций и примыкания к исторической застройке, делать это нужно, — уверен Алексей Белоусов. — На примере городов Европы мы можем видеть, сколько автомобильных парковок может быть построено под землей. А ведь тут могут быть еще и торговые, развлекательные комплексы, зоны отдыха и многое другое. Но сегодня мы серьезно отстаем в этом вопросе.
Для всех и для каждого
Среди проектов, которые нужны городу, участники круглого стола постоянно упоминали общественные пространства. Потребность в них ощущается достаточно сильно.
— Людям нужно не только где-то жить или работать, но и отдыхать, дышать свежим воздухом. Поэтому появление таких пространств, как «Новая Голландия» или парк «Тучков буян», можно только приветствовать, — отметил Сергей Софронов.
Масштаб тут может быть разным: привычный всем двор своего дома — это тоже общественное пространство.
— Жизнь горожанина начинается с этих дворовых небольших пространств: многие находятся там длительное время, и каждый человек как минимум два раза в день проходит через свой двор. Это его — родное и милое душе — общественное пространство, — говорит Дмитрий Калинин. — Поэтому застройщики уделяют внимание благоустройству придомовой территории. Мы в «Северной долине» выделяем достаточно большие зоны и реализуем концепцию плейхаба. Ее суть в том, что в одном месте группируется большое количество активностей для людей разных возрастов и интересов: воркаут, скалолазание и т. п. Мы видим, что Петербургу нужны благоустроенные дворы, а не муравейники. Нужны проекты с новым качеством и новым видением качества жилой среды, что возможно только при комплексном освоении территорий.
— В обсуждении несколько раз упоминалась «Новая Голландия» — и не случайно: это один из немногих проектов, который был комплексно продуман, в него были вложены большие деньги и усилия, — комментирует исполнительный директор компании «Новые горизонты» Роман Храмов. — В основном же общественные пространства до сих пор создаются как детские площадки. Наши же наблюдения показывают, что во многих точках пользователи территорий в меньшей степени дети, а в большей — пожилые люди. Выросло целое поколение урбанизированных жителей, которые не представляют себе жизни вне города. Им сейчас 60–70 лет, они вышли на пенсию, но им нечем заняться на улице.
При этом Роман Храмов считает, что при ограниченности бюджета благоустройство каждого двора в отдельности — это размазывание тонким слоем, при котором результат получается достаточно стандартным — горка, качели, песочница.
— Мировой тренд — создание кластеров, где каждый может найти что-то интересное, в любом возрасте, — пояснил он. — Для этого нужна большая площадь — или, при ее ограниченности, можно поднять площадку в высоту, обустроив разные ярусы. В любом случае нужно предложить услугу — разную — подросткам, пожилым людям и маленьким детям.
Владимир Григорьев согласился, что крупные тематические общественные пространства нужны. Но и от дворов отказываться не нужно.
— Это все равно что сравнивать, что лучше: ходить в ресторан по выходным или есть каждый день. Должно быть и то и другое, — пояснил он. — У нас должны быть и благоустроенные дворы, и пространства в составе парков, скверов — на это и направлена политика КГА. Конечно, уровень нашего благоустройства очень низок по сравнению даже с Прибалтикой, Белоруссией, не говоря уже про Европу. И конечно, хотелось бы, чтобы наши дворы были более удобными, а главное — не заставлены автомобилями — иначе и благоустраивать смысла нет.
Владимир Григорьев пояснил, что норматив 10 кв. м зелени на человека в городе выполняется — в Петербурге приходится даже 10,5 кв. м, — но только благодаря таким крупным паркам, как Летний сад или Парк Победы.
— Нам нужна зелень трех уровней: дворы с площадками для отдыха, общественные пространства в рамках крупных ЖК — и, конечно, неплохо бы каждую пятилетку прирастать большим городским парком, — подытожил он.
— Общественные пространства не ограничиваются зеленью и парками, у них должна быть тематика: как «Новая Голландия» или «Остров Фортов» в Кронштадте, где можно провести длительное время. Но и там пока не хватает инфраструктуры, например парковок, — отметил Сергей Софронов. — Мы возлагаем надежды на «Тучков буян» и новые пространства, которые выведут город на новый уровень, как это было с парком «Зарядье» в Москве. Мы, безусловно, благоустраиваем дворы, делаем площадки — все это делают. У многих застройщиков сейчас закрытые дворы, без машин — это улучшает качество среды. Если говорить про наши проекты, то на Карповке в качестве ландшафтного дизайнера выбрали компанию, которая принимала участие в «Тучковом буяне» и «Новой Голландии», — «Дерево Парк». Создадим там общественное пространство, доступное для жителей Петербурга.
— Неправильно делать акцент на 3–4 крупных парках — это создает дополнительные транспортные потоки, людям приходится ехать на машине, чтобы погулять, — дополнил Дмитрий Калинин. — Мы за то, чтобы парки были максимально приближены к жилой застройке — наша идеология это и подразумевает. Так, в «Юнтолово» — это природные парки площадью более 10 га, такая же большая зона предусмотрена и в «Северной Долине». Это более рациональная идея — не централизовать общественные пространства, а распределять их ближе к жилым домам.
На все готовое
— Меня воодушевляют инициативы КГА, направленные на раскрытие потенциала районов, куда застройщики не слишком торопятся. В основном это районы 1970-х годов постройки, — говорит Евгений Новосадюк. — Сейчас КГА проводит конкурс «Ресурс периферии», участники которого должны этот ресурс выявить и задействовать. Пилотной территорией станет район Ржевки-Пороховых. Важно дать импульс частным инвесторам, как это было в прошлом: появился Троицкий мост — и тут же начала застраиваться Петроградская сторона. Или возьмем «Новую Голландию» — налицо синергетический эффект от того, что внутри острова начали происходить качественные изменения среды. Мы видим, как вслед за этим начал меняться весь район.
— Территории советской застройки нуждаются в свежем взгляде архитекторов, ландшафтных дизайнеров, чтобы привести их в состояние, в котором приятно находиться, — прокомментировал Владимир Григорьев. — При рачительном отношении к земельным ресурсам мы можем радикально улучшить среду обитания. Многие знакомы с понятиями «японский сад», «финский минимализм» — они показывают, что скромными средствами можно создать что-то привлекательное.
— Объемы строительства нового жилья в сравнении с эксплуатируемым несопоставимы, — продолжил Роман Храмов. — Но проблема опять же в том, что бюджет размазывается на каждый двор, каждую площадку — и в итоге результат незаметен.
— «Размазывать» или нет — вопрос риторический, — ответил Владимир Григорьев. — Можно, конечно, представить себе сложную программу последовательной ревитализации различных территорий. Но она растянется на десятилетия, и многие жители могут так и не дождаться того, что этот конвейер придет в их двор. Все-таки добавлять отдельные элементы всем — это более справедливо. И речь не только о детских площадках, но и о фасадах, о ремонте и упорядочивании лоджий, балконов, остекления.
Алексей Белоусов напомнил, что ответственность за благоустройство внутридворовых территорий несут муниципалитеты, и именно они в ответе за все, как и за то, чтобы в каждом дворе была площадка. На днях сенатор Андрей Клишас внес в Госдуму законопроект, который вводит муниципальные образования в систему государственной власти. «В случае принятия законопроекта ситуация с дроблением будет решаться на городском уровне, а средства, которые муниципалитеты распределяют, будут объединены в какие-то более крупные финансовые потоки, чтобы заниматься реновацией районных объектов в комплексе», — отметил он.
Вместе или вопреки
Важный аспект развития, особенно в центре города, — это отношение к проектам горожан. Наиболее ярко оно проявляется в протестном градозащитном движении, а вот узнать, чего именно хотят жители в позитивном ключе, удается нечасто.
— Разрешение на строительство в центре города сегодня — это как билет на войну с градозащитниками, — отметил Сергей Софронов. — Глобально мы взаимодействуем с двумя категориями людей: это местные жители, живущие по соседству со строящимся объектом, и градозащитники. И тут важно наладить коммуникацию не только на уровне застройщика, но и на уровне власти. Это и общественные слушания — с переходом в онлайн, использованием современных форматов, — и информирование большего числа людей о том, что собираются строить. Например, мы как застройщики устанавливаем информационные пункты и сажаем туда людей со всей документацией по проекту, чтобы жители могли прийти и ознакомиться, что тут будет строиться. Большинство вопросов мы этим снимаем. Главное — доказать, что качество жизни их не снизится.
— У жителей есть право участвовать в градостроительном процессе, и публичные слушания — та площадка, где они могут высказывать свое мнение, — прокомментировал Владимир Григорьев. — Сложный вопрос — как учитывать эти пожелания. Конечно, были прецеденты, когда после общественных обсуждений губернатор отправил проекты планировки на доработку. Но учет в целом сложный, потому что одному нравится что-то одно, а другому — другое. А вообще, любая застройка в городе по факту — уплотнительная, что никому не нравится. И даже очевидные «дырки» в городской ткани, которые пытаются застроить — а в центре это делается, как правило, с хорошей архитектурой, — вызывают часто протест. На мой взгляд — неоправданный.
В целом же, по его словам, понятно, почему на виду именно протестное настроение: те, кто довольны, ничего не высказывают, им и так хорошо.
— У меня двойственное отношение к общественному мнению: как у архитектора и как у жителя, — добавил Евгений Новосадюк. — Конечно, мы — все, кто влияет на застройку города, — обязаны относиться к нему бережно, особенно к центральной части. Но постоянная конфронтация застройщиков и градозащитников мешает развитию. Иногда все же возникает ощущение, что в риторике и в действиях градозащитников есть известный перебор. Зачастую, изгоняя инвесторов, они обрекают дома на разрушение.
Он также рассказал, что в рамках подготовки проекта «Тучкова буяна» была проведена большая работа по оценке пожеланий жителей — они были сведены в требования к проекту, пройдя через фильтр: в любом случае необходимо, чтобы их потребности были переведены в профессиональное русло.
— Жители должны участвовать в процессе, но ключевое решение должно быть все-таки за городом, за законом, — согласился Роман Храмов.
— Градостроительный кодекс не предусматривает императивных решений по результатам публичных обсуждений, — напомнил Алексей Белоусов. — Это предложения, которые носят исключительно рекомендательный характер. А итоговые решения остаются за органами власти. И то, насколько губернатор и профильные комитеты учитывают их, отражает степень влияния жителей города.
Можно считать позитивным моментом то, что петербуржцы всегда могут оценить те или иные проекты, отдав за них свой голос в городских конкурсах. Так, например, осенью после ребрендинга стартовал конкурс «Строитель города», который «Объединение строителей СПб» проводит при поддержке «Фонтанки». Как рассказал Алексей Белоусов, именно горожане будут определять победителей в ряде номинаций — а именно «Проект года», «Лучшее благоустройство», «Лучший проект в области зеленого строительства» и «Ожидание года».
— По результатам такого голосования можно получить обратную связь и проанализировать, насколько эффективна градостроительная политика города, — уверен Алексей Белоусов. — Это как раз та точка зрения петербуржцев, которой нам всем не хватает.
Мария Мокейчева, «Фонтанка.ру»
